CentralAsia (UZ) - Сравнительный анализ более продуктивен, чтобы понять как правительства стран Центральной Азии справляются с пандемией коронавируса, пишет американское издание The Diplomat.

Пандемия коронавируса стала серьезным испытанием для внутреннего и международного управления. Правительства стран Центральной Азии имеют низкий рейтинг по глобальным показателям потенциала и свободы государства, которые являются важными факторами, определяющими эффективность мер по борьбе с пандемией.

Поскольку эксперты поспешили предложить понимание того, как государства справляются с кризисом, прогнозы относительно Центральной Азии были пессимистичными. Одна из статей Foreign Policy была посвящена отсутствию прозрачности и плачевным состояние инфраструктуры здравоохранения в Центральной Азии и заключила, что «прогноз для этого нестабильного региона» мрачен, написала Коллин Вуд для The Diplomat.

В меморандуме PONARS были классифицированы политические реакции бывших советских государств на пандемию – в частности, общественное коммуникации и ограничения на передвижение и общественные собрания – в зависимости от того, когда они осуществлялись.

Как утверждается в исследовании, более поздние реакции являются неэффективными; по сути, функции государства состоят в принятии своевременных действий.

Армения и Грузия, закрывшие школы в первые дни марта, являются активными участниками раннего реагирования, а Узбекистан и Кыргызстан являются «отстающими», поскольку не сообщали о случаях заболевания до середины марта.

Конечно, правительства Центральной Азии имеют общее правовое и институциональное наследие с советских времен.

Как тогда мы должны понимать реакцию региона на пандемию?, - спрашивает Коллин Вуд.

Во-первых, более продуктивно сосредоточиться на результатах и последствиях конкретных практик, а не на структурных особенностях или аналитических категориях. Например, легко сгруппировать реакции государства по типу режима, утверждая, что демократические государства лучше оснащены для борьбы с пандемией, основанной на институциональных особенностях.

Например, в Израиле национальное разведывательное агентство страны перешло от мониторинга экстремистов к исследованию данных сотовых телефонов для мониторинга вспышки COVID-19.

Между тем, в Узбекистане власти изымают мобильные телефоны у тех, кто находится на карантине, ссылаясь на необходимость ограничить распространение страха и дезинформации о вирусе. Пристальный взгляд на страны, основанные на типе региона или режима, означает отсутствие аналогичной практики, которая может сохраняться даже после окончания пандемии.

Поэтому важно принять более широкую сравнительную структуру. В упомянутой выше статье Foreign Policy говорилось, что власти Казахстана пытаются скрыть распространение вируса, ограничивая въезд иностранцам, и это подозрение может показаться оправданным, если учитывать реакцию соседних стран. Но решения по ограничению международного движения в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане кажутся не столько сокрытием, сколько разумной превентивной мерой по сравнению, например, со странами Центральной Америки. Например, в Сальвадоре президент распорядился о полной блокировке, прежде чем сообщили о каких-либо случаях коронавируса внутри страны.

Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан – далеко не единственные страны в мире, которые ограничивают международные поездки или закрывают границы в ответ на пандемию.

Более того, многие критические замечания центральноазиатских ответов на COVID-19, такие как плачевное состояние инфраструктуры здравоохранения или отрицание общественностью масштабов или серьезности пандемии, также применимы к более богатым странам на Западе.

Поскольку врачи в Кыргызстане носят защитные костюмы на работе, а медсестры в Нью-Йорке используют мусорные мешки в качестве защитной одежды.

Наконец, хотя многие элементы политики в Центральной Азии заслуживают резкой критики, необходимо конструктивно подумать о том, какие страны в регионе преуспевают в борьбе с пандемией. Узбекистан выделяется на этом фоне особенно.

Несмотря на нехватку ресурсов, с которыми сталкивается его инфраструктура здравоохранения, и недавнюю историю подавления критической информации, Узбекистан добивается прозрачности и широкого доступа к информации. Министерство здравоохранения Узбекистана запустило Телеграм-канал, который публикует официальные обновления по коронавирусу и имеет более 1,2 миллиона подписчиков. Правительство Узбекистана предоставило бесплатный доступ в Интернет и сотовую связь на время карантина.

В долгосрочной перспективе необходимо будет выявить и отбросить репрессивные меры, которые были сочтены приемлемыми во имя общественного здравоохранения во время кризиса. Но сейчас более продуктивно подчеркнуть небольшие успехи, поделиться передовым опытом, где бы они ни возникали, и искать творческие способы управления во время пандемии.

Автор: Коллин Вуд – аспирант кафедры политологии Колумбийского университета, специализирующаяся на вопросах государственного строительства и идентичности в Евразии.