CentralAsia (CA) - Силы, которые привели избранного президента Дональда Трампа к победе, будут бесконечно анализироваться. Многие американцы проснулись в среду утром в шоке от того, что он может победить снова. Но нет никаких сомнений в одном: Трамп был яростно эффективным агитатором, пишет Шон Маккриш в своем репортаже на The New York Times.

Наблюдать за ним вблизи в его третьей попытке стать президентом означало видеть, как он смешивает юмор, ярость, оптимизм, тьму и цинизм, как никогда раньше. Он был экспертом в общении, способным преобразовывать юридическую и смертельную опасность, чтобы строить на своей собственной мифологии. Он завоевал новых сторонников и держал старых в плену.

На десятках мероприятий я наблюдал, как он общался с разными людьми в разных местах. С матерями из пригородов Вашингтона, округ Колумбия, с военными в Детройте, с евангелистами в Южной Флориде, с биткойнерами в Нэшвилле, с фанатами студенческого футбола в Алабаме, с пожарными в Нижнем Манхэттене. На митингах в Шарлотте, Атланте, Боземане, Вирджиния-Бич, Бронксе и за его пределами я вел бесчисленное множество бесед с людьми, которые быстро отмахивались или оправдывали любые споры, которые в любой момент закручивались вокруг него. Люди видели в нем то, что хотели видеть. И они верили, что после стольких лет они знают его, и что он тоже знает их.

«Он нас понимает», — сказал мне фермер, занимающийся сеном и мясным скотом, однажды днем в сентябре в Смиттоне, штат Пенсильвания. Это казалось головокружительной оценкой, но я слышал ее постоянно и в самых неожиданных местах. Как мог человек с серебряной ложкой и золотым триплексом над Пятой авеню что-то понять в жизни этой женщины? «Он просто знает, откуда мы пришли», — пожала она плечами.

Мы стояли в амбаре, когда она это сказала. Трамп был в нескольких ярдах от нас, сидя за большим деревянным столом. За ним стояли сложенные тюки сена и трактор John Deere. Он вел дискуссию о стоимости семян, удобрений, сланца и кормов для животных. Фермеры кивали, когда он напоминал им, насколько все стало дорогим из-за инфляции. «Мне очень комфортно с фермерами», — сказал он. И им было очень комфортно с ним.

Связь с Трампом укрепилась для многих людей после покушения в Батлере, штат Пенсильвания, в июле. Марк Цукерберг, соучредитель Facebook, сказал, что то, как Трамп выскочил и крикнул «Борьба!», было «одной из самых крутых вещей», которые он когда-либо видел, — и многие, похоже, согласились. Это была интересная инверсия: до этого момента Трамп играл только крутого парня на телевидении, общаясь с борцами и отрабатывая свой прищур Клинта Иствуда. Теперь он вел себя на телевидении неоспоримо крутым образом. Люди по всей стране начали считать его чем-то средним между Рэмбо и Джоном Готти. Они публиковали мемы и носили футболки с его фотографией или окровавленным лицом. Американцы любят своих антигероев и боевики. Кампания приняла эстетику «крутого парня». Когда в начале октября Трамп вернулся в Батлер, ветераны войны выпрыгивали из самолетов и спускались на парашютах на митинг, а из динамиков звучала группа AC/DC.

Но помимо товаров и высокооктановых трюков, стрельба предоставила Трампу новый способ общения с определенными людьми на духовном уровне. До этого момента некоторые религиозные люди принимали Трампа с неохотой, считая его в лучшем случае несовершенным сосудом. Теперь были некоторые, кто видел доказательство божественного в его выживании — то, как он просто случайно повернул голову в последний момент, увернувшись от буквальной пули. Водитель школьного автобуса сказала мне в Батлере, что теперь она «на 1000 процентов» уверена, что Трамп был избран Богом, чтобы победить зло, и что его победа была предопределена. Это была идея, которую я слышал снова и снова в толпе. И снова Трамп наклонился. Он начал общаться по-новому. В социальных сетях он публиковал изображения Святого Михаила Архангела, сражающегося с демонами. Он много говорил о крови и делал странно благочестивые жесты, например, когда он медленно наклонил голову на сцене съезда республиканцев, чтобы поцеловать шлем пожарного-добровольца, убитого в Батлере.

Религиозные ученые и эксперты по христианскому мученичеству сказали мне, что они были удивлены новыми изощренными способами, которыми Трамп использовал христианскую иконографию. Он прошел долгий путь от написания «С СТРАСТНОЙ ПЯТНИЦЕЙ ВСЕМ!» в социальных сетях в 2020 году до разговора о «Двух Коринфянах» за несколько лет до этого.

«Ужасный город»

Митинг Трампа в прибрежном городе Расин, штат Висконсин, в июне, казалось, мог стать неловким. Ранее в тот день сообщалось, что во время закрытой встречи с республиканцами в Конгрессе он назвал Милуоки «ужасным городом». Это вызвало много шума, учитывая, что в Милуоки скоро должен был состояться Национальный съезд Республиканской партии. Но то, что новостные СМИ и его противники расценили как неловкий момент, не зафиксировал никто из тех, с кем я говорил на митинге в тот день. Никто не был оскорблен или удивлен тем, что он так назвал их метрополию. Они согласились с ним относительно положения вещей. Они решили, что он хотел улучшить ситуацию. Шум вокруг его замечания только позабавил их. Часто между тем, как новостные СМИ интерпретировали то, что сказал Трамп, и тем, как его избиратели это услышали, был двойной экран. (В октябре я был в Детройте и слушал, как он ругает Детройт. Это стало темой заголовков того дня. Позже он перевернул Мичиган).

Его отступления об акулах, убитых током, Ганнибале Лектере, китах и ветряных мельницах воспринимались как размышления сумасшедшего частью общественности и новостными СМИ, которые задавались вопросом, не сходит ли он с ума. Но была причина, по которой он снова и снова начинал эти отрывки, и дело было не в том, что он был когнитивно слаб. А в том, что люди находили это смешным. Они всегда смеялись. «Нужно как минимум отношение комика, когда вы занимаетесь этим делом», — сказал Трамп в интервью подкастеру Джо Рогану.

В июле я последовал за Трампом на съезд по криптовалюте в центре Нэшвилла. Там было очень много мужчин, которые бродили вокруг и говорили, что не знают, что с ним делать. Был ли он таким опасным или ненормальным, как утверждали некоторые? Когда Трамп начал говорить, было неловко. Он не знал, как говорить с ними о технологии блокчейна — «большинство людей понятия не имеют, что это, черт возьми, такое», — сказал он в тот день, — но как только он заставил их смеяться, они были как пластилин в его руках. После этого я заметил нескольких мужчин, выходящих из зала съезда, которые сказали, что раньше не голосовали за него, но теперь почувствовали себя вынужденными сделать это.

До того, как Трамп прибыл в Нэшвилл в тот день, на сцене выступил молодой комик. Он сказал еще кое-что, что было показательным относительно привлекательности Трампа для многих на этот раз. Комик рассуждал с собравшимися биткойнерами, что Трамп, возможно, не так уж плох, поскольку у него, похоже, есть все правильные враги — а именно корпоративные СМИ и разведывательные агентства. Толпа взорвалась аплодисментами.

Ненависть к институтам трудно переоценить. По мере того, как год шел, а битвы Трампа с судами и новостными СМИ бушевали, он начал приобретать контркультурный блеск, который привлекал новые типы молодых людей. На митингах Трампа теперь были не только братья по студенческому братству и спортсмены. В Расине 16-летний парень с длинными волосами и в футболке Dead Kennedys пришел на свой первый митинг. В Боземане, штат Монтана, я разговаривал с молодым парнем в футболке Lana Del Rey. Когда Трамп проводил митинг в долине Коачелла, на него приезжали творческие личности из Лос-Анджелеса; там были киноманы, работающие в Голливуде, и дерзкие представители мира искусства, которым было любопытно на него посмотреть.

78-летний бизнесмен, которого редко можно увидеть без строгого костюма и галстука, был маловероятной панковской фигурой. Но он охотно обхаживал, а затем полностью принял состав персонажей, которые критикуют ортодоксальность мейнстрима, таких как Роберт Ф. Кеннеди-младший. На митингах Трампа были исследованы новые и острые темы. Такие суррогаты, как Тулси Габбард, Илон Маск и Такер Карлсон, ругали зло цензуры и режим, подобный «1984» , возглавляемый крупными технологическими компаниями и правительством, который хотел раздавить всех свободомыслящих людей. Все это было связано с общественностью, настроенной на теории заговора и подозрительной к элитам.

«Ненавистнические» методы Трампа

В июле Трамп посетил религиозную конференцию в том же конференц-центре в Уэст-Палм-Бич, штат Флорида, где он произнес свою победную речь во вторник вечером. Там были молодые евангелисты со всей страны. Некоторые признались, что они не были в полном восторге от того, что Трамп стал кандидатом от республиканцев. Один молодой человек из Миннеаполиса сказал, что ему было трудно справляться с «ненавистническими» методами бывшего президента.

Было много таких людей. Людей, которые хотели, чтобы он был другим. Пожилые избиратели на митинге в Висконсине сказали мне, что им было больно слышать, как Трамп высмеивает возраст и слабость президента Байдена. Матери из пригородов в Вашингтоне морщились от женоненавистнических вещей, которые Трамп публиковал в интернете о вице-президенте Камале Харрис (одна женщина назвала его посты «безвкусными»). Но, в общем и целом, люди были гораздо больше озабочены тем, что, по их мнению, он может для них сделать, и меньше беспокоились о том, как могут звучать слова, исходящие из его уст. Многие голосовали за него, несмотря на «ненавистнические» и «безвкусные» вещи, которые он говорит, а не потому, что он говорит эти вещи.

Но ненависть и страх тоже мощные силы, и тактика запугивания Трампа достигла новых высот в этой кампании. К концу он использовал изображения, созданные искусственным интеллектом, изображающие людей с темной кожей, марширующих по больницам и охотящихся на женщин. Его послания стали настолько бесчеловечными, что он даже больше не показывал настоящих людей. Даже некоторые из его сторонников посчитали это чрезмерно «провокационным», как сказала мне одна молодая женщина в Атланте в октябре.

Однако страх держал людей на крючке. В июле на маленькой захудалой арене в Шарлотте, Северная Каролина, я развернул свой стул так, чтобы оказаться спиной к Трампу и сцене. Я наблюдал за всем митингом таким образом, изучая лица в толпе, пока его риторика обрушивалась на них. Вы могли видеть, как выпячивались глаза и искажались выражения лиц, когда Трамп начинал кричать о «насильниках детей» и «кровожадных хищниках». Никто не отвлекался и не смотрел в свой телефон, когда он описывал в кровавых подробностях молодых женщин, тела которых, по его словам, были осквернены мигрантами.

И все же, несмотря на весь темный язык, для тех, кто хотел его услышать, часто присутствовал солнечный оптимизм. В мае в Бронксе жители самого бедного избирательного округа в стране сочли его вдохновляющим, когда он говорил о всех достигнутых им успехах, и они поверили ему, когда он сказал, что хочет, чтобы часть этого перешла и к ним.

«Думайте о будущем, а не о прошлом, но учитесь у прошлого», — сказал он им. «Куда бы я ни пошел, я знаю, что если бы я мог построить небоскреб на Манхэттене, я мог бы сделать что угодно». Латиноамериканцы и чернокожие люди приветствовали его, когда он сказал, что «неважно, черный ты, коричневый, белый или какой бы черт тебя ни звал, это не имеет значения. Мы все американцы, и мы будем держаться вместе как американцы. Мы все хотим лучших возможностей».

Как это соотнести со всеми расистскими комментариями, выплеснутыми месяцами позже в Мэдисон Сквер Гарден? Многие предполагали, что этот митинг сожжет его натиск на чернокожих и испаноязычных избирателей. На самом деле, он собрал больше голосов по всему городу, чем когда-либо прежде. Сдвиг вправо был особенно заметен в Квинсе, Бруклине и Бронксе.