CentralAsia (UZ) - Почему встреча главы узбекского МИД с главой офиса талибов в Катаре не вызвала протеста у афганских властей? И что дают Ташкенту переговоры с "Талибаном"? На этот вопрос отвечают эксперты DW в материале "Зачем Ташкенту переговоры с афганскими талибами".
12-13 марта афганские СМИ распространили информацию о том, что многораундовые переговоры между командой спецпредставителя США по Афганистану Залмая Халилзада и представительством движения "Талибан" в Катаре привели к заключению договоренности между сторонами. Детали этого соглашения представляются в зависимости от источников информации по-разному, но факт состоит в том, что дипломатия США фактически признала "Талибан" стороной, с которой можно договариваться.
Осознавая это, и страны региона занялись собственными переговорами с талибами. Так, 3 марта министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов и спецпредставитель республики по Афганистану Исматилла Иргашев провели в Катаре двухстороннюю встречу с муллой Абдул Гани Барадаром, в конце февраля возглавившим представительство талибов в Дохе.
Как стало известно после сообщения, распространенного движением "Талибан", узбекская сторона обсуждала как вопросы мирного урегулирования в Афганистане, так и вопросы экономического сотрудничества двух стран.И уже 5 марта советник Афганистана по вопросам национальной безопасности Хамдулла Мохиб прибыл в Ташкент и провел вполне дружественные переговоры со своим узбекским коллегой Виктором Махмудовым и с Абдулазизом Камиловым.
Немецкий эксперт по региону Гюнтер Кнабе (Günter Knabe) объясняет это слабостью правительства Ашрафа Гани. "Ситуация такова, что об урегулировании в Афганистане разные страны договариваются с оппозицией без прямого участия правительства. Официальный Кабул пытался возражать против этого, но это мало что дает. Теперь Ашраф Гани старается вернуться в игру иным способом - не выражать обиду, а как можно активнее использовать свои собственные контакты с официальными структурами этих стран, что мы видим в примере с Узбекистаном", - поясняет он.
Эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко предлагает другое объяснение. "Ашраф Гани ведет свою игру, он исходит из того, что мир с талибами будет еще неизвестно когда, а президентские выборы - очень скоро. И встречи узбекских дипломатов с талибами для него сейчас большого значения не имеют. Для него сейчас важен проект предвыборной Большой Джирги, к которому он очень серьезно готовится. И шансы его остаться президентом снова достаточно высоки", - рассуждает он.У талибов же задача номер один - максимально лишить президентские выборы легитимности. И при этом добиваться собственного международного признания. В том числе, и благодаря переговорам с главой МИД Узбекистана.
"Под флагом миротворческой риторики происходит приятный для обеих сторон процесс. Узбекистан повышает свой статус в регионе и привлекает к себе внимание международных политических сил. Для "Талибана" это очередной этап в большой кампании по достижению международного признания. Речь идет именно об этом, потому что убедительных признаков того, что в Афганистане в ближайшей перспективе может наступить прочный мир, нет. И все стороны это понимают. Это касается и Узбекистана, и России, и США, и других участников. Независимо от того, выведут ли США свои войска оттуда или нет", - убежден собеседник DW.
Он обращает внимание и на следующий аспект. "В Дохе формируется политическая бюрократия талибов. Она старается многочисленными переговорами повысить свой авторитет не только в мире, но и среди самих талибов. Она отделена и очень отличается от "окопного" "Талибана". Сегодняшние бюрократы в Дохе - это люди рафинированные, говорящие на многих языках. И только новый руководитель мулла Барадар - "окопный талиб", присланный Советом движения в Доху четыре месяца спустя после освобождения из тюрьмы, чтобы эта публика не совсем оторвалась от жизни", - рассказывает Андрей Серенко.С позиции Ташкента Гюнтер Кнабе видит во встрече Камилова с Барадаром стратегическую линию. "С приходом Шавката Мирзиёева Узбекистан подчеркивает, что Афганистан рассматривается не как территория угрозы, но как позитивный вызов для регионального развития. Политическая линия Ташкента на прямые переговоры с талибами - часть этой новой линии. Там видят политическую активность вокруг талибов и последовательно стараются создать переговорную площадку у себя. Чтобы, находясь по соседству с Афганистаном, не отдавать эти переговоры на откуп другим - США, России, Китаю. Ташкент уже провел конференцию по Афганистану год назад и приглашал талибов, но тогда те не приехали", - полагает немецкий эксперт.
По его словам, Узбекистан очень заинтересован в том, чтобы те договоренности, которые приняты между США и талибами, не несли ему угроз. "Другое дело, что если США выведут свои войска, а талибы в той или иной форме вернутся во власть в Афганистане, то они вряд ли захотят соблюдать нынешние условия. Поэтому Ташкент старается оживить собственные связи с талибами", - говорит он.
С этим доводом согласен Андрей Серенко. "Фактор "покупки безопасности" безусловно есть, на случай, если американцы уйдут. Хотя я не думаю, что талибы вернутся во власть. Но даже если предположить такой исход, то нынешние переговорные интриги вряд ли будут иметь значение для талибов. Верить в то, что гарантии бюрократов "Талибана" будут соблюдены "окопными талибами" в случае их прихода к власти могут только наивные люди", - считает сотрудник ЦИСА.
При этом Гюнтер Кнабе не исключает, что в возложении на Ташкент серьезной роли в переговорах с талибами США заинтересованы, чтобы после возможного вывода значительной части своих войск продолжать оказывать влияние на ситуацию в Афганистане через Узбекистан.
"Возможно, Ташкент тоже будет не против продемонстрировать России, что при всех его нынешних теплых отношениях с Москвой он пользуется и поддержкой со стороны США. США разочарованы в своем прежнем союзнике в регионе - в Пакистане, и не исключают перспективы часть союзнических задач Пакистана возложить на Узбекистан", - говорит он.
А Андрей Серенко допускает, что, подобно Ташкенту, переговорную площадку с "Талибаном" в регионе США могут готовить и в Ашхабаде, и в других городах региона.
"Это реалистично. Американцы заинтересованы в том, чтобы таких площадок стало как можно больше, и чтобы они оттеняли московскую площадку. Кроме того, если они взяли курс на выход из Афганистана, то они должны будут ситуацию все же контролировать. Этот контроль возможен со стороны Центральной Азии, поскольку Иран и сейчас Пакистан - не самые надежные партнеры в этом деле, а Индия все же далековато", - говорит Серенко. Переговоры с талибами, по его словам, - один из механизмов, который позволяет США втянуть страны региона в орбиту своих инициатив. "Именно США "выдали лицензию" на переговоры с талибами. Другое дело, что каждому конкретному прецеденту не стоит придавать особого политического значения. И Ташкент, и, возможно, Ашхабад, Душанбе, Астана последуют моде "а-ля Талибан", тем более что это сейчас политически прибыльно: ты не чей либо сателлит, а ты партнер, ты тоже сидел с талибами за одним столом. И это, кстати, не вступает в прямое противоречие с политической линией Москвы по Афганистану", - приводит свои аргументы Андрей Серенко, предполагающий и дальнейшее распространение моды на переговоры с талибами в регионе Центральной Азии.
