CentralAsia (CA) -  Издание «Новая газета» опубликовало версию российского политолога Аркадия Дубнова почему начали стрелять друг в друга Таджикистан и Кыргызстан.

Статья опубликована 30 апреля.

Днем 29 апреля на границе Таджикистана и Кыргызстана начался крупный вооруженный конфликт между пограничными войсками двух стран. Накануне пограничники Таджикистана установили две камеры видеонаблюдения на водозаборе в селе Кок-Таш Баткенского района, кыргызская сторона потребовала демонтировать их. Затем жители двух стран начали бросать друг в друга камни. К вечеру четверга обстрелы производились уже из минометов, а военные обеих стран подогнали к границам тяжелую технику. По сообщениям минздрава Кыргызстана и таджикских СМИ, на границе с Таджикистаном погибли минимум двадцать три человека, в том числе маленькая девочка, раненых с обеих сторон больше двухсот, из зоны боевых действий эвакуировано больше 13 тысяч человек, сожжены десятки домов и автозаправок. С 20.00 местного времени стороны договорились о прекращении огня и переговорах глав различных ведомств обеих стран, но перестрелки продолжились и после заявления властей.

О кыргызско-таджикском конфликте российский читатель знает совсем немногое, однако он является застарелым еще со времен СССР. В советское время границы союзных республик были условными, и после обретения независимости между ними образовались спорные территории и объекты инфраструктуры. Конкретно на участке, где начались столкновения 28–29 апреля, и раньше возникали споры между пограничными войсками, однако нынешний виток конфликта может быть связан с другими геополитическими целями Душанбе, считает политолог Аркадий Дубнов. В интервью «Новой» он объяснил, на что стоит обратить внимание в связи с боевыми действиями на таджикско-кыргызской границе, а также предположил, почему отмалчивается Москва.

— В чем суть конфликта между Кыргызстаном и Таджикистаном?

— Это давний пограничный конфликт, который имеет характер неурегулированных территорий — анклавов и эксклавов. Не урегулированы не только границы территорий, но и вопросы собственности народно-хозяйственных объектов — в первую очередь энергетических. Стороны не могут решить, кому что принадлежит. Проблемы, которые в советское время не представляли никакого внимания с точки зрения столиц союзных республик, потому что все решала Москва, теперь очень чувствительны для национальных суверенитетов, для рейтингов лидеров, для устойчивости местных властей, которые зарабатывают себе популярность, требуя справедливости и прав собственности в пограничных районах для своих соотечественников. Нынешний инцидент — не исключение.

— Нынешний конфликт является неожиданным?

— Он оказался таким острым, поскольку пришедшее к власти новое руководство Кыргызстана начало очень интенсивно готовить попытки к окончательному урегулированию пограничных конфликтов сначала с Узбекистаном, а теперь с Таджикистаном. И если по поводу отношений с Узбекистаном последние недели были очень острыми в самом Кыргызстане — там население было недовольно договоренностями двух стран и считало, что Бишкек отдает кыргызские земли, — то к решению пограничных проблем Кыргызстана и Таджикистана, по существу, еще никто даже не приступал.

Но позиция таджикского руководства изначально была крайне резкой: ни пяди земли таджикской Кыргызстану отдано не будет, никакого обмена земли территориями не будет.

Так что в общем было понятно, что потенциально проблем тут больше, чем на соседней границе. В итоге мы и видим развитие этой ситуации, которая приобрела ожесточенный характер военной кампании с применением тяжелого вооружения.

У моих собеседников «на местах» есть гипотеза, согласно которой это была заранее подготовленная операция с таджикской стороны. Провокация была намеренно разыграна с целью «пробить» дорогу от Таджикистана до анклава Ворух. Если это удастся, то тогда дорога, соединяющая территорию страны со своим анклавом, фактически превратит уже в кыргызский анклав территорию Лейлекского района (это самый западный район Кыргызстана). Я с большим вниманием отношусь к этой версии. Она может быть проверена в ближайшие дни, потому что такое развитие событий выглядит целесообразно с точки зрения таджикских стратегов. Тогда, кстати, становится понятно, почему так быстро оказалось [таджикское] тяжелое вооружение вблизи границы с Кыргызстаном и почему были нанесены удары по погранзаставам. Кроме того, логично, что таджикское руководство может устроить такую маленькую победоносную войну для поднятия престижа стареющего Рахмона. Удобно объединить вокруг себя нацию перед общим «внешним врагом» — особенно учитывая, что «внешний враг» сейчас немножко разболтан. Председатель ГКНБ Камчыбек Ташиев — в Германии (Ташиев, отправившийся туда на лечение, заявил, что возвращается в страну.— Ред.), премьер-министр находится в Казани, секретарь Совета безопасности оказался в том же Душанбе [на заседании ОДКБ].

— Чья армия номинально сильнее?

— Этого я сейчас сказать не могу, но полагаю, что в данной ситуации таджикские войска сильнее кыргызских, мы видим точечную консолидацию сил. Мощная и демонстративная молотилка с таджикской стороны мне кажется неслучайной. Кроме того, недавно Рахмон посещал с визитом эти пограничные районы. Там он выступал очень решительно, и это должно было настроить силовые структуры Таджикистана в сторону, я бы так сказал, агрессивного поведения.

— С чем вообще в принципе можно сравнить этот конфликт? Это новый Карабах?

— Да вообще ни с чем не стоит сравнивать.Это вопрос неурегулированности постсоветских границ. Спорное разделение в Средней Азии в большевистские времена было проведено при понимании, что эти границы условны, а совместное пользование территориями и ресурсами, в общем, было вполне повсеместно и всех устраивало. Сложные энергетические сооружения, водохранилища, каналы строились более богатой республикой на территории менее богатой, а управление было совместным.

Сейчас разделение советских времен между советскими республиками кровавым образом отражается на суверенном существовании осколков империи.

— Что в этой ситуации делать России? И та и другая страны — союзники по разным блокам. Кого ни поддержи — может выйти конфуз.

— Есть исключительно мое оценочное суждение. Москве сейчас важнее отношения с Душанбе. Таджикистан — вообще очень трудный партнер, давно привыкший к своему всевластному руководителю. Кроме того, Таджикистан сегодня становится важным в силу перспектив, связанных с выводом американских войск из Афганистана, и перспектив возможного возвращения американцев в Центрально-Азиатские граничащие с Афганистаном республики. В меньшей степени, чем раньше, но Таджикистан снова становится тыловой базой для американцев для работы по Афганистану. И поездка Шойгу и его договоренности с таджиками [о возможном объединении таджикских и российских ПВО] достаточно выразительно свидетельствуют о возросшем внимании и России к Таджикистану.

Примечательно, что Москва пока и не проявляет свою озабоченность, кроме какого-то странного заявления, что Россия изучает этот вопрос. Москве очень неловко каким-то образом выразить свое отношение к этому конфликту в тот момент, когда еще продолжается заседание Совбеза ОДКБ в Душанбе. Любые заявления в этом случае можно расценить как недовольство действиями самого Душанбе.

— Каков шанс, что нас ждет большая война?

— Никакой войны, которая была в Карабахе, здесь не будет: стороны будут решать свои тактические задачи. Никто не собирается заниматься отъемом территорий либо установлением статуса собственности над этим каналом, из-за которого сейчас формально весь сыр-бор. Это политическое соревнование, а те, кто говорит, что возможна война, просто не знают, что такое война в Центральной Азии.