CentralAsia (CA) - Дональд Трамп возвращается в Белый дом, и хотя это не изменит того, что думают о нем большинство критиков, это должно заставить их внимательно посмотреть в зеркало. Они проиграли эти выборы так же, как Трамп их выиграл. Об этом на The New York Times написал редактор журнала Modern Age Дэниел Маккарти.
Это было не обычное состязание между двумя кандидатами от соперничающих партий: реальный выбор перед избирателями стоял между Трампом и всеми остальными — не только кандидатом от Демократической партии Камалой Харрис и ее партией, но и республиканцами, такими как Лиз Чейни, высшими военными офицерами, такими как генерал Марк Милли и генерал Джон Келли (также бывший начальник штаба), активными членами разведывательного сообщества и экономистами, лауреатами Нобелевской премии.
Поданная таким образом, президентская гонка стала примером того, что в экономике известно как «творческое разрушение». Его оппоненты, безусловно, опасаются, что Трамп уничтожит саму американскую демократию.
Однако для его сторонников голосование за Трампа означало голосование за отстранение от власти несостоятельного руководящего класса и воссоздание институтов страны в соответствии с новым набором стандартов, которые будут лучше служить американским гражданам.
Победа Трампа равносильна публичному вотуму недоверия лидерам и институтам, которые формировали американскую жизнь с момента окончания Холодной войны 35 лет назад. Сами имена символичны: в 2016 году Трамп баллотировался против Буша на республиканских праймериз и против Клинтон на всеобщих выборах. На этот раз, в более свободном смысле, он победил коалицию, в которую входили Лиз Чейни и ее отец, бывший вице-президент Дик Чейни.
Те, кто видит в Трампе глубокое неприятие нынешних условностей Вашингтона, правы. Он подобен атеисту, бросающему вызов учению церкви: вызов, который он представляет, заключается не столько в том, что он делает, сколько в том, что он ставит под сомнение убеждения, на которых зиждется власть. Трамп показал, что политические ортодоксы страны обанкротились, и лидеры во всех наших институтах — как частных, так и государственных, — которые ставят свои претензии на власть на верность таким ортодоксам, теперь уязвимы.
Возможно, именно этого хотят избиратели, и, вступая в союз со столь многими проблемными и непопулярными элитами и институтами, Харрис обрекла себя. Считают ли американцы, что это нормально, что генералы, которые руководили длительными и в конечном итоге катастрофическими войнами, пользуются таким уважением со стороны критиков Трампа? Похожий вопрос можно задать и о чиновниках, отвечающих за разведывательное сообщество.
Трамп не является ничьим представлением о политическом зануде, но роль, которую его избиратели хотят, чтобы он служил, возможно, противоположна: роль антизануды, который разрушает нынешние представления Вашингтона об экспертности. Победа Трампа — это карательный приговор властям всех мастей, которые пытались остановить его.
В экономике творческое разрушение происходит, когда новый конкурент показывает, насколько плохо существующие предприятия подходят для удовлетворения потребительского спроса. Как и рыночная конкуренция, демократическая политическая конкуренция приводит к аналогичным потрясениям. Если разрушение, которое представляет Трамп, кажется необычно радикальным, это признак того, что американская политика слишком долго была недостаточно конкурентной. До прихода Трампа власть находилась в руках политического картеля, который, как и рыночные картели, о которых предупреждал Адам Смит, включал институты, которые должны были находиться в жесткой конкуренции, но вместо этого сотрудничали, чтобы исключить конкурирующие «продукты» или идеи. Завышенные цены на некачественные товары картеля не смогли удовлетворить потребности общественности.
Возможно, Трамп и движение, которое он привносит в Вашингтон, тоже не встретят их. Стоит помнить, что большинство новых компаний, которые разрушают устоявшиеся рыночные отношения, долго не живут — они лишь находят возможность, которой позже воспользуется кто-то другой.
Возвышение Трампа положило конец застою, характерному для эпохи Барака Обамы, когда президент-демократ преследовал видение, лишь немного отличавшееся — во всем, от внешней политики до здравоохранения — от того, что эксперты обеих партий предписывали в 1990-х годах, в то время как республиканцы в Конгрессе посвятили себя простой обструкции до тех пор, пока Республиканская партия не смогла посадить в Белый дом еще одного Буша или Митта Ромни, чтобы те реализовали партийную вариацию той же повестки дня.
В предвыборную коалицию Трампа входили Роберт Ф. Кеннеди-младший, Тулси Габбард и другие политики с антиистеблишментским посланием, а также известные бизнесмены, такие как Илон Маск, и подкастеры, такие как Джо Роган. Трамп, возможно, не полностью согласен ни с одним из них, но есть причина, по которой так много сторонников того, что можно назвать «альтернативной политикой», выступили с ним против мейнстрима. И успехи Трампа с 2016 года по сегодняшний день — успехи, которые включают те поражения, которые не смогли победить его или разбить его коалицию, — указывают на то, что «мейнстрим» уже в критической степени утратил народную легитимность. Отношение избирателей, несомненно, распространялось на федеральные и государственные обвинения, которые они игнорировали как политику другими способами.
Враги Трампа так же уверены, как и его сторонники, что он может стать силой радикальных перемен. Однако и сторонники, и противники Трампа склонны преувеличивать то, что этот будущий президент хочет сделать и может сделать. Даже Франклин Рузвельт, с неограниченным сроком полномочий и подавляющим народным мандатом, обнаружил, что его власть как президента была удручающе ограничена. Конституция не слаба, независимо от того, сидит ли в Овальном кабинете Рузвельт или Трамп.
ЕслиТрамп и его коалиция не смогут создать что-то лучшее, чем то, что они заменили, их постигнет та же участь, которую они навлекли на падшие династии Буша, Клинтона и Чейни. Появится новая сила для созидательного разрушения, возможно, на американских левых.
Чтобы предотвратить это, Трампу придется стать столь же успешным созидателем, сколь и разрушителем. В начале своей первой администрации он упустил возможность воспользоваться шоком, который республиканцы и демократы испытали на этих выборах. Это был момент, когда позитивное послание, а не «американская бойня», могло бы вознести нового президента над схваткой обычной политики.
Хотя его отказ принять результаты выборов 2020 года не помешал ему победить вчера, он был бы еще сильнее, если бы у него не было багажа беспорядков 6 января, который тянул его вниз. Иногда следование правилам — лучший способ изменить игру, как признавали самые преобразующие президенты нашего прошлого.
